«Да молчит всяка плоть человеча»: тайна Великой Субботы

ПЕСНЬ ПРИНОШЕНИЯ В ВЕЛИКУЮ СУББОТУ
Церковнославянский перевод:
Да молчит всякая плоть человеча,
и да стоит со страхом и трепетом,
и ничтоже земное в себе да помышляет:
Царь бо царствующих, 
и Господь господствующих,
приходит заклатися 
и датися в снедь верным.

Предходят же Сему лицы Ангельстии
со всяким Началом и Властию,
многоочитии Херувими,
и шестокрилатии Серафими,
лица закрывающе, и вопиюще песнь:
аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

Перевод Ольги Седаковой:
Да молчит всякая плоть человеческая
и да стоит со страхом и трепетом
и ни о чем земном в себе не помышляет:
ибо Царь царствующих 
и Господь господствующих
идет на заклание 
отдать Себя в пищу верным.

Предваряют Его сонмы Ангелов
со всеми Началами и Властями1 :
многоочитые Херувимы 
и шестикрылые Серафимы,
закрывая лица свои и воспевая песнь:
Аллилуиа, аллилуия, аллилуия.

Священник Федор Людоговский: Великая суббота – единственная постовая суббота в году
В Великую субботу литургия Василия Великого (последняя в году – следующая будет лишь в Рождественский сочельник) соединяется с вечерней. И хотя у нас по сложившемуся обычаю эта служба ради удобства совершается утром, но само ее соединение с вечерней очевидным образом указывает на то, что время, определенное для нее уставом, – вечер (по указанию Типикона, вечерня должна начаться «о часе десятом дне» – т. е. за два часа до захода солнца). Таким образом, пост (т. е. полное воздержание от пищи) предписывается в этот день вплоть до момента причащения. Такого не бывает ни в какую другую субботу в течение всего года (в том числе и Великим постом): Великая суббота – единственная постовая (в богослужебном отношении) суббота в году.
Литургия начинается с чтения апостольского послания, которое следует за 15 ветхозаветными чтениями (ими заканчивается вечерня) и малой ектеньей. Дальше читается Евангелие и, в целом, следует обычное последование литургии свт. Василия Великого. Конечно, есть и особенности. Одна из них – пение вместо Трисвятого («Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!») другого песнопения, слова которого заимствованы из послания апостола Павла к Галатам (3:27): «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Аллилуия!» – т. е. «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (оделись)». Эти слова поются здесь потому, что в древней Церкви в Великую субботу, накануне Пасхи, совершалось крещение оглашенных.
Еще одна особенность литургии Великой субботы – песнь приношения. Если на более привычной нам литургии свт. Иоанна Златоуста (а равно и на Василиевой литургии в воскресенья Великого поста) во время великого входа поется Херувимская («Иже херувимы тайно образующе…»), то на Страстной мы слышим иные песнопения. В Великий четверг во время великого входа поется «Вечери Твоея тайныя днесь…» (дважды до поминовения Патриарха и предстоящих и еще один раз после). В Великую же субботу звучит песнопение, которое приведено выше – «Да молчит всякая плоть человеча…»

Ольга Седакова: Вся эта песнь – видение в словах»
Sub specie poeticae
Среди трех Песней приношения (или песнопений Входа) - «Иже Херувимы», «Ныне Силы небесныя» и «Да молчит всякая плоть» - это, звучащее единственный раз в году, на литургии Великой Субботы, самое трепетное и самое «небесное». Первые же его слова требуют от «смертной плоти», от всего «земного и человеческого» крайнего отрешения – в сознании собственной плотскости, смертности. «Херувимская» сближает небесное и плотское: мы, смертные люди, в своем служении несем образы Херувимов. В «Ныне Силы небесные» два эти служения - человеческое, видимое, и ангельское, невидимое – стоят рядом: «С нами невидимо служат». Здесь служат только Силы небесные, а смертные молча, «со страхом и трепетом» (это библейское выражение обычно появляется в эпизодах богоявления, близости Бога) созерцают происходящее. Речь в Песни ведется не в первом множественном лице (местоимение «мы» из двух других Песен здесь отсутствует), а как бы «свыше». 
Мы говорили, что «плоть» на библейском языке может означать все человеческое существо («да будут два во плоть едину», Быт.2, 24; Мф.19,5 - то есть, двое станут одним существом). Плоть, кроме того, может означать и всякое сотворенное одушевленное существо. Греческое βροτεία означает «человеческая» в особом аспекте: «смертное», в противоположность божественному. Первый стих Песни, таким образом, можно перевести и так: «Да молчит всякий смертный человек». Он, смертный, становится свидетелем добровольной смерти бессмертного.
Все три Песни приношения говорят о том, что на литургии совершается невидимо для человеческих глаз: о входе Царя Небесного в окружении ангельских сил. Этот вход исполняет древние пророческие слова псалма: «Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы. Кто есть сей Царь славы? Господь сил, Той есть Царь славы» (Пс.23, 9 – 10). Ближе всего цитирует эти стихи песнь «Ныне Силы небесные». Но реальное «осязаемое» ощущение таинственного Входа мы чувствуем в словах этого песнопения, «Да молчит всякая плоть».
Итак, человеческому миру в трех этих песнопениях Входа отводится разная роль. В «Херувимской» участники призываются «таинственно изобразить Херувимов», вместе с ними «воспевать песнь Пресвятой Троице» и принять Царя – победителя; в «Силах небесных» люди «служат вместе с ангелами», но о пении уже ничего не говорится. Нынешняя песнь начинает с того, что призывает молчать «всякую плоть человеческую» и стоять в «страхе и трепете», ничего земного в себе не помышляя. Участники литургии здесь – свидетели таинства, невидимого шествия Небесных сил к совершению Жертвы, напоминающего о пророческих видениях. Эта Песнь приношения говорит не о моменте победы и триумфа: Принесение Жертвы здесь еще предстоит: Царь царствующих идет, чтобы принести ее, отдать Себя на заклание и – переводя буквально – на съедение верным. Ангельские силы, которые в других песнопениях «сопровождают Его», здесь идут перед Ним. Замыкает шествие Сам Господь. 
«Царь всех» из «Херувимской», «Царь славы» из «Сил небесных» здесь именуется еще торжественнее: «Царь царствующих, Господь господствующих». Этот оборот, характерный библейский гебраизм (типа «небо небес»), как бы превосходная степень существительного («самое небесное небо», «самый царствующий царь»), здесь звучит еще и как напоминание о том, что над всякой земной (человеческой, смертной, плотской) властью есть Власть небесная.
Ангельские силы перечислены по именам: из девяти ангельских чинов названы пять, и последними – ближайшие к Богу «многоочитые 
Херувимы» и «шестикрылые Серафимы» из видения пророка Исаии (Ис.6, 2 – 3). Вся эта песнь – как видение в словах.

Священник Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ, Ольга СЕДАКОВА
Пресс-служба Восточного викариатства Москвы