Епископ Пантелеимон: община сегодня - это как костер в тундре

- Почему человеку так нужна эта общность с другими, почему ему не хватает ближнего круга - семьи, родных?
- Человек всю свою жизнь ищет гармонию. Ищет гармонию внутри себя, в своей душе, и гармонию в отношениях с окружающими его людьми. Но только в общении со Христом, в установленным Им Таинствах человек может достичь этой цели. Таинства Крещения, Миропомазания, Покаяния, Елеосвящения соединяют с Богом, исцеляют душу и тело от безобразия греха. Таинство брака гармонизирует отношения внутри семьи, не только между супругами, но и между ними и их будущими детьми и внуками. 

Но не только внутри своей семьи человеку необходимы гармоничные отношения. Каждому из нас уготовано место в Небесном Царствии, где все его члены пребывают в единстве друг с другом. Уже здесь на земле это единство дарует нам Бог (в той степени, в которой мы можем его воспринять) в Таинстве Евхаристии.

И как совершение Таинства Крещения предполагает соблюдение крещальных обетов, вхождение в Церковь; как Таинство венчания предполагает, что дальнейшая жизнь супругов будет подвигом самоотверженной любви; так и Таинство Причастия предполагает жизнь с Богом в церковной общине вместе с теми, кто причастился с тобой из одной Чаши. Оно предполагает сохранение и преумножение дарованной благодати не только в молитве, в памяти о Боге, в воздержании от греховных дел, слов и мыслей; но и в отношениях с теми людьми, которые сопутствуют нам на жизненном пути - с нашими ближними.

Есть разные уровни и формы человеческого единства. Есть единство народа, единство расы, единство людей, принадлежащих одной партии или государству. Есть дружеское единство, а есть единство банды разбойников. Есть единство одноклассников и единство болельщиков «Спартака». Человек ищет хотя бы какого-нибудь единства, т.к. он без этого не может успокоиться.

Господь приходит на землю для того, чтобы создать Свою Церковь, создать новое единство людей, новое человечество. И когда ты соединяешься в Церкви с другими, то ты обретаешь полноту своего бытия. Это так же важно, как устройство семейной жизни и устроение внутреннего мира. И вне этого единства человек не может быть до конца счастлив, не может обрести искомую гармонию. Когда человек приходит в церковь, то он вступает в нее как в общину. Община - это форма бытия Церкви.

- Она может быть в любом приходе?

- Каждый приход - потенциальная община. Насколько реализуется этот потенциал, зависит от самих членов общины.

Общиной жили первые христиане во время гонений. Когда при принятии Миланского эдикта христианство стало государственной религией, в Церковь хлынул поток людей, которые пришли в нее не потому, что они хотели жить и умереть со Христом, а потому что они хотели хорошего положения в обществе. Тогда общинная жизнь Церкви ослабела. Упала нравственность христиан, Церковь во многом стала зависимой от императорской власти, а императоры были люди самые разные. (Быть императором-христианином - это величайший подвиг, на мой взгляд более трудный, чем подвиг монаха-аскета.) Это стало одной из причин ухода христиан в пустыню и возникновения монашеских общин. 

Во времена гонений в XX веке тоже были общины. Они создавались подвижниками, которые стремились к идеалу церковной жизни. Община святого праведного отца Алексия Мечёва в Москве пережила страшные годы гонений, и интересно, что только в этот храм вернулся мощами святой, который ее создал. Св. праведный Алексий заботился о том, чтобы члены общины любили друг друга.

- Общину создает священник?

- Общину создает Господь. Но, конечно, очень важна роль духовника общины. Мирянин не может создать общину, он может только найти ее и стать активным членом в этой общине.

Если община создается без священника, то она имеет в себе некий дефект. Потому что община - это семья, которая исповедуется, в идеале, у одного духовника. Без священника ведь не может быть полноценной церковной жизни, и общины тоже. Центром жизни общины является Литургия. А без священника служение Литургии в общине невозможно.

Если есть какое-то объединение мирян без священника, то это можно назвать братством, дружеским кругом, а не общиной. Когда мы с друзьями только пришли в Церковь, еще в доперестроечное время, то у нас были такие братства. Мы думали тогда, что это община, но у нас не было ни священников, ни архиереев, которые бы нам помогали. Тогда была искусственно создана пропасть между мирянами и священноначалием. Один из сотрудников КГБ прямо говорил, что их задача лишить пастырей влияния на паству, оторвать их от нее, разлучить их.

Есть еще ошибка, которую иногда совершают - когда община собирается не ради общины, а ради каких-то дел. Я вижу на примерах знакомых общин, что когда община создается именно ради общей литургической жизни, а не ради внешнего, пусть даже высокого благородного служения, то ее жизнь полнее и радостнее. 

- А сестричество милосердия - разве не община?

- Сестричество, может быть, и община, но люди, которые туда пришли, пришли ради каких-то дел. И это именно отдельные люди, не семьи. А в общину входят семьями. Не должно быть так, чтобы в общине люди были только носителями каких-то функций, профессий, служений. Община, это не только совместные дела и общая молитва. Община – это общая жизнь. Это соучастие в скорбях и радостях друг друга. 

- Есть ли какие-то практические шаги для того, чтобы община была, чтобы она развивалась? 

- Самое главное, что бы священник был примером для своих пасомых и заботился не столько о внешних делах, сколько о духовном возрастании своих чад; а его духовные дети умели слушаться своего пастыря, относились к нему с доверием и уважением, веря, что через него им открывается воля Божия. Тогда Господь будет вразумлять духовника и через него вести всех членов общины к духовному совершенству. 

- Должны ли у членов общины быть в ней какие-то обязанности? 

- Конечно, но они не должны быть формальными и принудительными. Всё должно быть естественно. Община должна быть как живой венок из цветов, а не жесткая скрученная конструкция, в которой с усилием свинчены разные детали. 

- А какая цель этого сплетения?

- Цель - радость Царствия Небесного. Это делается не для чего-то, а это форма жизни человека. Мы Богом для этого созданы. Для радости быть вместе с Богом и друг с другом. Это сама Жизнь. Жизнь – это радость любви.

Сейчас, правда, люди, особенно в Москве, это уже какой-то другой вид людей и новый вид общности. Все очень близко стиснуты, перемешаны, но никто друг на друга не смотрит, друг другу не удивляется, не радуется. Едешь в метро и люди очень редко улыбаются друг другу. В Италии, например, не так, там улыбаются хотя бы детям. А у нас и на детей не обращают внимания. Эта скученность – причина закрытости друг от друга. Конечно, главная причина – незнание Христа, атеистическое воспитание вне Церкви. Люди очень хотят общаться, но не зная радости общения во Христе, лишенные естественного общения из-за неправильного образа жизни, находят для себя эрзац-общение в интернете, в социальных сетях, оставаясь на самом деле очень далекими друг другу. 



Церковь - это люди, соединенные любовью, которым интересно друг с другом, которые друг другу хотят помочь. Сейчас и в Церкви, к сожалению, бывают отношения как в команде. Одного архиерея, мне рассказывали, на Украине, перевели из одной епархии в другую. Он там на новом месте тут же поснимал всех, кто там был на руководящих постах, мотивируя тем, что ему нужно собирать свою команду. И это страшно. Ведь Церковь это не команда, это семья.

- В обычной жизни ты тесно общаешься с людьми, которые на тебя похожи, близких взглядов, социального круга. А в церковной общине это ведь не так, это не похоже на обычный дружеский круг. 

- У нас на приходе, например, есть тетя Нюра, которая приезжает к нам из деревни, она всю жизнь проработала дояркой. У нас совершенно разная с ней культура и образование. Но она очень важный член нашей общины, все ее любят, все ее знают, она молится о всех и о ней молятся. 


Тетя Нюра. Фото диакона Андрея Радкевича

Церковь - это новый народ, новый уровень единства. Это и интересно, что в ней соединяются совершенно разные люди. Единение Церкви во Христе – это не уровень единства расы, нации, языка, культуры, сословия, партии, организации, возраста, образования, интеллекта, профессии, местожительства; а глубоко сущностный уровень единства со всем человечеством. В общении с этими столь отличными от тебя людьми ты можешь прожить тысячи жизней, преодолеть и претворить в радость сотни скорбей, приобщиться к счастью, узнать миллионы тайн, стать свидетелем и участником множества чудес.

- Но если мы говорим, что нужна именно церковная община, то выходит, мы противопоставляем нашу общину и всех других. Мы хорошие, а они плохие, с ними не надо общаться.

- Нет, не так. Если, например, ты любишь свою жену и детей больше всех на свете, то это не значит, что ты ненавидишь всех других детей и женщин. Конечно, ты смотришь на другую женщину не как на жену, а как на человека. У тебя не должно быть никаких греховных пожеланий. Но в идеале она может быть для тебя как сестра, или как мать, или как дочь. Но эти чувства и отношения тоже называются любовью. Ты не должен грубо вмешиваться в воспитание чужого ребенка, ты не несешь за него той ответственности, которую несешь за своего ребенка. Но ты можешь любоваться им, восхищаться его непосредственностью, талантами. Я помню как мы все увидели в доме ребенка маленького негритеночка и как все захотели ему помочь. Это любовь? Но конечно, и чувства и отношение не такое как к своим детям. Я даже своих внуков и внучек воспринимаю не так, как своих дочерей. 

В каждого человека Бог вложил способность любить всех. И друзей, и родных, и даже врагов. Если бы это не было возможно для нас, Христос не стал бы требовать от нас любви к врагам. В нашей душе сокрыты полноводные реки, моря, океаны любви, а мы довольствуемся маленьким, время от времени пересыхающим жалким ручейком. Если я люблю свою Родину, Россию, это не значит, что я антигрек или антияпонец. Любовь к Родине помогает любить и другое, но любовь эта уже будет иная. Возлюби ближнего как самого себя. Кто-то говорит, что сначала возлюби себя, а потом ты сможешь полюбить и ближнего. Может это не совсем так, но если ты любишь своё, то ты научаешься и другое, не твое, любить сильнее. 

У нас есть две главные заповеди - любить Бога и любить ближнего. Если ты не живешь в общине, то любовь к ближнему не может реализоваться вполне.

- Есть люди, которым коллективизм не по душе. Все ли прихожане готовы участвовать в жизни общины?

- Нет, не все. Есть образ, который иногда мне приходит в голову: некоторые прихожане как мышки. Пришел в церковь, взял кусочек благодати и к себе в норку, и кушает, и нет ему никакого дела до других. Некоторые даже специально ходят в другие храмы, чтобы не встречаться со знакомыми. Отчасти это потому, что человек должен приходить в церковь именно молиться, а не общаться во время Литургии. Общение должно быть, конечно, вне службы, а во время Литургии не нужно ни на кого обращать внимания. 

Но все-таки быть чужим всем, а иметь другом только Бога, это не совсем верно. Даже отшельники, когда уходили от мира, они уходили не от людей, они уходили от греха. Они интересовались тем, что происходит в мире. Афонские монахи интересуются и переживают за судьбы мира. Мария Египетская, когда к ней пришел преп. Зосима, спрашивала о мире, что там происходит.

- В одном храме я видела общину вокруг настоятеля, в которую никого постороннего не пускают. Как быть в таких случаях? 

- Это беда, человек должен иметь возможность войти в общину. Но вновь пришедший должен придти со смирением и не должен приносить свои уставы, он должен принять то, что есть, и если он смиренный, то его эти люди примут.

Я в свое время пытался создать общину немножко закрытую, как если бы построить домик, сделать вход в него узеньким, не для всех, чтобы избранным внутри было очень хорошо. Но сейчас мне часто вспоминаются слова покойного отца Вячеслава Резникова: «В наше время Церковь - это костер в тундре, и кто хочет, тот пусть приходит и греется». Вот в наше время община - это такой костер. 

- Переход людей из одной общину в другую - это болезнь общины? Или это нормально? Я знаю, что бывает такая приходская ревность: этот, мол, ушел от нас, а у нас ведь лучше...

- Лозунг одного жуткого человека, Иосифа Сталина - «незаменимых людей нет». На самом деле заменимых людей нет. Никто не заменим. Поэтому уход любого человека - это всегда рана. Но тут еще важно, что приходская община не может быть бесконечной. Хотя вся Церковь это община, но она состоит из маленьких групп. Семья считается малой Церковью, а община - это следующая степень единства после семьи. У каждой общины есть предел роста. 

Что касается приходской ревности, то это обычная человеческая ревность. Она может быть и в многодетной семье, когда дети ревнуют друг другу родителей, кого из них больше любят. Есть это и среди монахов. Игумен Ватопеда, отец Ефрем рассказывал, что он слышал от старца Паисия. Когда тот писал письма в монастырь монахиням, то если одной писал много, на двух или более листочках, то другим вкладывал в конверт такое же количество пустых листочков, чтобы при получении писем они на ощупь не могли определить объем написанного, и не завидовали друг другу. 

Я сейчас со стыдом вспоминаю, что когда я был молодым, начинающим священником, мне нравилось, как мои прихожане говорили: «Это единственный храм на Земле, где все устроено правильно, где такая замечательная община, в других храмах нет того, что есть у нас», подразумевая, что в других храмах все хуже. Если ребенок считает, что его мама самая красивая, то это не страшно. Если человек любит свою общину, то это хорошо, но если он начинает унижать других и гордиться, то это, конечно, очень плохо. 

Беседовала Юлия Данилова
Материал сайта Милосердие